Рассказ практикующей Фалуньгун о пытках, которым её подвергали в женской тюрьме №2 провинции Ляонин

20 июля 1999 года компартия Китая (КПК) развязала преследование Фалуньгун. Цзинь Хун начала практиковать через год после начала репрессий. 57-летняя жительница города Шэньян провинции Ляонин отказалась отречься от своих духовных убеждений, за что её дважды арестовывали и заключали в тюрьму. Власти пытали практикующую, стремясь сломить её волю, «преобразовать» и заставить отказаться от своей веры.

В декабре 2000 года Цзинь приговорили к двум годам заключения в исправительно-трудовом лагере Луншань. 4 декабря 2019 года её снова арестовали за распространение календарей с информацией о Фалуньгун и приговорили к четырём годам заключения в женской тюрьме № 2 провинции Ляонин.

В тюрьме охранники подстрекали заключённых любыми способами заставить Цзинь отказаться от практики. Методы, которые применяли заключённые, были необычайно жестокими, поскольку за успешное «преобразование» практикующих Фалуньгун, они получали в награду смягчение приговора и другие льготы. Охранники закрывали глаза на пытки, даже когда Цзинь жаловалась, опасаясь, что её могут убить.

Охранники и заключённые подвергали её сексуальному насилию, вгоняли иглы под ногти, погружали её голову в воду, растягивали её руки и ноги до предела, оставляя в таком положении на несколько часов, заставляли стоять неподвижно круглые сутки, лишали сна и безжалостно избивали. Цзинь получила серьёзные травмы и много раз была на грани смерти.

Ниже приводится рассказ Цзинь о том, что она пережила в тюрьме. На фотографиях Цзинь участвует в демонстрации пыток.

1. Два месяца лишения сна, длительных стояний и безжалостных избиений

18 марта 2021 года меня привезли в тюрьму и определили в камеру № 2, женщина­-охранник задала мне много вопросов, чтобы выяснить, не собираюсь ли я отказаться от своей веры. Я ответила, что не совершала никаких преступлений и не перестану практиковать Фалуньгун. Когда 21 апреля меня перевели в камеру № 1, охранник Ван Цзин снова спросила, признаю ли я себя преступницей, практикуя Фалуньгун. Я снова отрицала. Затем она установила за мной круглосуточное наблюдение, приставив двух сокамерниц и коллаборанток Цяо Сяони и Ван Яньлин.

Начиная с 22 апреля, коллаборантки каждый день после завтрака приводили меня в комнату № 206 и проводили идеологическую обработку, чтобы я отказалась от своей веры. Для входа в комнату требовалось предъявить значок охранника. В течение первых нескольких дней они общались со мной, чтобы получить обо мне больше информации. Когда поняли, что я не откажусь от Фалуньгун, они начали пытать меня.

28 апреля Цяо заявила, что я неправильно ответила на перекличке. Она избила меня и заставила несколько часов стоять. Она также велела заключённой Цзян Мэнмэн бить меня по голове. Когда той ночью я рассказала начальнице охраны Бай Чэнлу, что заключённые избивали меня, она проигнорировала это и ушла. На следующий день я попыталась поговорить с ней снова, но она по-прежнему не слушала меня.

После десятидневного «преобразования», которое проходило в комнате № 206, ко мне днём зашла надзирательница Ван Цзин и спросила, почему я не подписала заявление об отказе от Фалуньгун. Я рассказала ей, что заключённые подвергают меня физическому насилию. Она ответила, что нет смысла сообщать об этом и созналась, что знает об этом, и все избиения происходят в «слепых зонах», которые не охватывают камеры наблюдения.

Я поняла, что именно эти старшие охранники приказывали своим сообщницам пытать и «преобразовывать» практикующих, используя любые методы. Это значит, что они могут делать с практикующими всё, что захотят, ни за что не отвечая. У них почти такая же власть, как и у охранников, если это касается преследования практикующих Фалуньгун.

Днём 3 мая одна из них приказала мне скопировать и подписать заявление об отказе от Фалуньгун. Я отказалась, тогда пытки усилились.

Когда 4 мая я вернулась в камеру после ужина, заключённые Цзян Мэнмэн и Чжан Сюлинь затащили меня в угол, где не было камеры наблюдения, прижали к полу и написали имя основателя Фалуньгун на подошвах моих ног и обуви, чтобы оскорбить Учителя и унизить меня.

В следующем месяце меня сутками заставляли неподвижно стоять. Спать разрешалось только полтора часа с 5 до 6:30 утра. Если я делала небольшое движение, заключённые били меня по лицу, избивали руками и ногами. 7 мая меня так жестоко избили заключённые Цяо Сяони и Чэн Сяньфэн, что у меня шатались все зубы, а один выпал. Заключённые сняли с меня тёплую одежду и обувь и оставили стоять на холодном цементном полу. Мне не разрешали пользоваться туалетом и лишили обеда.

8 мая заключённые приказали мне прийти в комнату № 206. Когда я отказалась, Чэн ударила меня ногой. Я подбежала к начальнику охраны и попросила о помощи. Охранник, не желая шума, быстро открыл дверь, чтобы заключённые отвели меня в комнату № 206. Там они сбили меня с ног и стали наносить удары по ногам, пояснице и грудной клетке. Цяо пнула меня так сильно, что ушибла свой палец на ноге.

В результате ежедневных физических пыток, а также многочасового стояния и недосыпания, я часто теряла сознание и падала, когда стояла ночью. Мои ноги распухли и стали, как два больших бревна, а ступни потеряли чувствительность. Было трудно ходить.

В конце мая Ван Жань, тюремная служащая, увидела по видео, что я потеряла сознание, она пришла поговорить со мной. Я сказала, что это произошло из-за того, что меня пытали и лишали сна. Вместо того чтобы попытаться прекратить пытки, она изменила мой режим стояния с 22 часов в сутки на четыре часа; в новом режиме пытки продолжались с 1 по 26 июня. Однажды днём Ван читала мне книги с клеветой о Фалуньгун и пыталась «промыть мозги», чтобы я за её «услугу» отказалась от своей веры.

2. Жестокое обращение в течение трёх дней, усиление преследования

Искалеченная нога, иглы под ногтями, вырывание волос на лобке, зажимание сосков и удушье

С 26 по 28 июня 2021 года пытки усилились. Когда вечером 26 июня я вернулась из тюремной мастерской в камеру, охранник Тянь Тянь стала отчитывать меня за ошибку, допущенную во время переклички. Она приказала мне стоять всю ночь и заставила сокамерницу Цяо присматривать за мной. Цяо была рассержена и ударила меня по лицу. Позже она попросила начальника охраны седьмой бригады перевести меня туда. В ту ночь начальница охраны Ли Сяои поместила меня в камеру с буйными заключёнными. Она приказала им сделать все возможное, чтобы заставить меня отказаться от практики.

Как только я вошла в камеру, заключённые заставили меня снять обувь и попытались затащить в угол, где не было камеры наблюдения. Когда я оказала сопротивление, они вырвали у меня много волос. В результате избиений один из моих коренных зубов расшатался и позже выпал, а после удара ногой я получила необратимую травму левой коленной чашечки.

После избиения меня заставили сесть на маленький табурет и не давали спать всю ночь. Начальница охраны Ли отправила двух заключённых по очереди наблюдать за мной. Как только я закрывала глаза, они били меня.

На следующее утро заключённые Сюй Юнься, Чэн Сяньфэн и Ли Сюйэ заставили меня весь день простоять босиком. Мне давали очень мало еды и воды. На подоконнике рядом со мной лежал лист бумаги, на котором было написано: «Я раскаиваюсь в совершённом преступлении». Когда я отказалась подписать его, они снова избили меня. Когда у них стали болеть руки от избиений, они стали наносить мне удары по лицу рулоном упаковочной ленты. Моё лицо было опухшим и в синяках, я едва не теряла сознание от боли. Они так сильно щипали мне руки, что позже они стали фиолетовыми.

Окна в комнате, где меня пытали, были закрыты. Заключённая, которая была снаружи, услышала шум внутри, когда меня пытали, она сообщила об этом сотруднику тюрьмы, который посоветовал ей не лезть не в своё дело. Когда я пошла в туалет, то рассказала должностным лицам о нарушении. Они сделали вид, что не заметили меня.

Около 5 часов вечера начальница охраны Ли и заключённые принесли восемь мокриц, которых собрали на улице. Они грозили бросить их на меня и затолкнуть во влагалище, если не подпишу заявление.

В 8 часов вечера я потребовала разрешения поговорить с охранником, но безрезультатно. Час спустя пришли восемь заключённых и начали бить меня по голове. Когда у них начали болеть руки от ударов, они стали избивать меня ботинками и пластиковыми бутылками с водой. Некоторые щипали за руки. Я пыталась убедить их не совершать зла, но они сказали, что охранники и администрация тюрьмы приказали им это делать, и они будут наказаны, если не выполнят это требование.

В камере меня раздели догола и привязали к лестнице двухъярусной кровати. Связали мне руки за лестницей, заклеили рот и обмотали ноги скотчем, чтобы я не могла двигаться. Они посадили мокриц мне на тело и воткнули швейные иглы под ногти на правой руке.

Верёвка и иглы были предметами контрабанды в тюрьме. Заключённым не разрешалось иметь их без разрешения охранников.

Затем мне на голову надели полиэтиленовый пакет и завязали его на шее. Воздух внутри быстро закончился, плёнка прилипла к моему лицу, и я не могла дышать. Я начала непроизвольно дёргаться, пытаясь вдохнуть. Увидев, что я задыхаюсь, они сняли пакет.

Худшее было ещё впереди, так как я по-прежнему отказывалась сотрудничать. Одна из них стала выщипывать у меня волосы на лобке, а позже с помощью скотча быстро удалила их, в то время как другая щипала и тянула меня за соски. Одна из них наступила мне на грудь ногами в обуви, другая сунула палец ноги мне во влагалище и сказала, что её пальцы заражены грибком.

В конце концов они устали и около 10 часов вечера пошли спать, оставив меня на ночь голой и привязанной к лестнице. Они оставили окно открытым, чтобы заморозить меня. Всякий раз, когда я шевелилась, лестница издавала скрипучий звук, и они били меня бутылкой с водой по голове; у меня за ухом образовалась болезненная гематома.

Растягивание, удары в промежность и пытки водой

Когда наступило утро 28 июня, лицо и руки у меня были в синяках, одежда разорвана, а ноги искалечены. Разорванная одежда едва прикрывала моё тело. Коллаборантки перевели меня в комнату пыток внутри мастерской и заставили стоять босиком всё утро. Мне не давали ни воды, ни еды. А также не разрешали пользоваться туалетом.

Во второй половине дня пришли заключённые Ван Яньлин и Цяо. Они притворились, что сочувствуют мне, и сказали, что пытки прекратятся, как только я подпишу заявление об отказе от Фалуньгун. В то время я думала, что достигла своего предела терпимости. Я не видела конца этим пыткам и подумала, что больше не смогу их терпеть. Я подписала заявления об отречении от своей веры. Затем они сказали, что я должна на видео зачитать вслух заявление, которое они для меня подготовили. Я просмотрела его и не увидела ничего, кроме фраз, порочащих практику. В тот момент я пожалела о том, что подписала, и сказала им, что хочу отказаться от своего заявления.

Позже, в тот же день, одна практикующая, также заключённая в тюрьму, увидела мои синяки и попыталась отвести меня к охраннику, чтобы пожаловаться на заключённых, пытавших меня. Когда Сунь Вэйцзин, начальница камеры № 1, увидела нас, она велела охраннику Ван Янь надеть на меня маску и дать мне одежду с длинными рукавами, чтобы мои синяки не были видны.

В тот вечер, когда я вернулась в камеру, заключённые продолжили пытать меня. Возможно, они думали, что я полностью сдамся после очередной ночи пыток. Они привязали мне руки к поручням верхних ярусов кроватей, а ноги — к ножкам кроватей, расставив их как можно дальше друг от друга. Они подставили книги и табуретки у меня между ног, чтобы ещё больше расставить мои ноги и усилить боль. Ножки табурета впивались мне в икры, причиняя сильную боль.

Очень скоро я перестала чувствовать руки и ноги. В таком положении меня продержали до следующего утра. Даже год спустя я не чувствовала пяток и пальцев на руках и ногах. Мне не давали спать всю ночь.

29 июня около 5 часов утра заключённая Лу Яньцин налила на пол жидкое моющее средство, чтобы у меня скользили ноги (мне не разрешалось надевать обувь) и ещё больше разъехались. Она несколько раз ударила меня ногой в низ живота и в промежность. Когда у неё заболели ноги, она надела жёсткую обувь и продолжала наносить удары. Мой живот стал фиолетовым от синяков, а область промежности сильно опухла.

Поскольку я по-прежнему не отказывалась от Фалуньгун, заключённые принесли ведро воды, связали мне руки за спиной и опустили голову в воду. Мои ноги всё ещё были привязаны к ножкам кроватей, я едва могла шевелиться. После того, как я переставала двигаться, они вытаскивали мою голову из воды и быстро опускали её обратно, прежде чем я успела отдышаться. Они повторяли это в течение следующих 20 минут, пока к ним не подошёл охранник и не сказал, что они производят слишком много шума и могут привлечь нежелательное внимание.

Во время этой пытки я несколько раз чуть не захлебнулась. У меня была повреждена шея, поскольку они так сильно опускали мою голову и часто дергали её вверх. После этого я долго не могла поднять голову. После трёх дней пыток я чувствовала, что в любой момент могу потерять сознание.

Вскоре на меня надели рубашку с длинными рукавами и мимо собравшихся людей отвели в мастерскую. Я попыталась снова обратиться к надзирательнице Ли с жалобой на пытки, но она по-прежнему не обращала на меня внимания.

В комнате пыток, которая была в мастерской, две коллаборантки снова предложили мне подписать заявление об отречении. Я сказала им, что скорее умру, чем подпишу его. Одна из них записала мои травмы и сказала, что сообщит о них тюремным властям и обеспечит мне справедливость. Никто так и не пришёл, чтобы задать мне вопросы.

Ниже пояса у меня были сильные травмы и опухоль. В результате я не могла приседать или вставать в туалете, не ухватившись за что-либо. Сильная боль не давала мне спать по ночам. Из-за постоянного стояния и недосыпания в течение последних двух месяцев я едва не теряла сознание от мучительной боли и истощения.

Когда заключённые переводили меня из камеры в комнату пыток я видела нескольких начальников охраны и тюремных служащих. Я пыталась рассказать им что происходит, но они просто игнорировали меня и напоминали заключённым, чтобы они не позволяли никому видеть мои синяки и раны, и чтобы старались скрыть то, что делали со мной.

В какой-то момент охранник забрал у меня заявление, которое я подписала 28 июня, и порвал его.

3. Продолжение пыток и сокрытие преступлений

В середине июля 2021 года я потребовала встречи с начальником отделения Чжан Юэ. Наблюдавшая за мной заключённая сказала, что Чжан встретиться со мной, но она не пришла. На следующий день после работы я ждала Чжан в мастерской. Надзирательница Цзи Сюэци обманула меня, сказав, что поможет мне найти Чжан, и я пошла с ней. Но как только мы вышли из мастерской, она куда-то исчезла, оставив меня одну.

Я также узнала от родных, что, когда они пришли навестить меня в тюрьме, Цзи прогнала их и заявила, что моя проблема с ногой вызвана возрастными изменениями, и меня никогда не пытали в тюрьме.

Вернувшись в камеру, я попросила охранницу Чан Юйнун помочь мне найти Чжан, и она согласилась. После немалых усилий мне наконец удалось встретиться с Чжан. Я рассказала ей, что три дня подвергалась жестоким пыткам и попросила её помочь восстановить правосудие. Она была раздражена и молча ушла. Я так и не получила от неё ответа, хотя она обещала разобраться с моей ситуацией.

Во время пандемии ковида я подверглась ещё одной трёхдневной пытке, когда на дежурстве были охранницы Сунь Вейцзин и Ли Сяои. Одна из заключённых услышала, как Сунь и Ли приказали тем, кто меня пытал, заклеить мне рот скотчем, чтобы я не кричала. На второй день пыток одна из заключённых собралась перевести меня в другую группу, но её остановила Сунь и сказала, что в таком случае пытки надо мной поставят в заслугу другой группе. На третий день меня пытали ещё более жестоко.

Поскольку моё лицо было в синяках и кровоподтёках, охранницы приказали мне надеть маску и одежду с длинными рукавами, чтобы другие не видели моих следов от пыток и избиений.

Только после того, как я восстановилась, охранница Ли пришла «расследовать» инцидент. Однако, когда я начинала говорить, она часто останавливала меня и выключала запись своей нагрудной видеокамеры. Я слышала, что она заставила заключённых собирать сороконожек, чтобы бросать их на меня, хотя она утверждала, что вместе с заключёнными собирала дикорастущие овощи. Когда я сказала, что она выглядела совершенно безучастной, когда я рассказывала ей о пытках, она ничего не ответила.

На самом деле, не только охранницы, но и начальник отделения № 1 Ся Жу, закрывал глаза на пытки, которым я подвергалась.

В тюрьме у меня выпали три зуба, и два из них в результате жестоких избиений. Я сохранила зубы и одежду, разорванную заключёнными, в качестве доказательств преследования. Однако в день моего освобождения, 3 декабря 2023 года, Лу Вэй, начальник отделения № 10 (куда меня перевели позже), и руководитель группы Ли Шуйин забрали всё это, а также другие документы, которые я хранила.

Во время моего освобождения присутствовало более десятка охранников. Они внимательно следили за мной, и при оформлении последних документов меня сопровождал полицейский. Затем меня выпустили к родным.

4. Стремление к справедливости

Я подвергалась настолько жестоким пыткам, что некоторые заключённые прониклись ко мне сочувствием и ещё при моём заключении находили способы разоблачить преследование.

Когда родные узнали о моей ситуации, в сентябре 2022 года они связались с администрацией тюрьмы и потребовали прекратить пытки. 21 сентября 2022 года меня перевели из отделения № 1 в отделение № 10. Из-за пандемии в течение года мне не разрешали видится с родственниками и звонить им по телефону. Мы увиделись только в январе 2023 года, через два года после нашей последней встречи. С тех пор у меня ничего не изменилось, я продолжала хромать и не было никаких улучшений со здоровьем.

С февраля 2023 года власти тюрьмы снова отказали мне в свиданиях с родными. Беспокоясь о моей безопасности, муж приложил все усилия, чтобы добиться для меня хоть какой-то справедливости. Позже он подал жалобу на охранников за то, что они пытали меня, и прокуратура приняла дело в производство. Когда прокурор Чжу Юн приехал в тюрьму для расследования дела, во время моего рассказа о пытках он ничего не записывал. Я спросила его, почему он не записал мои показания, и он ответил, что будут ещё две встречи. Но после этого он больше не приезжал.

Родные также потребовали, чтобы сотрудники тюрьмы отвезли меня в больницу для обследования. Меня отвезли только на компьютерную томографию, которая не выявила никаких повреждений, хотя у меня болели ноги и лицо. Когда появились результаты обследования, власти тюрьмы не предоставили копию ни мне, ни родным. Они показали её родным только в день моего освобождения. За сканирование мне пришлось заплатить 188 юаней.

Благодаря тому, что члены моей семьи добивались для меня справедливости, пытки постепенно прекратились, но я по-прежнему была лишена многих основных прав. За три года заключения мне разрешили увидеться с родными всего шесть раз, включая три свидания в 2023 году. Первые две встречи продолжались по 20 минут, а последние четыре — всего по десять минут. Кроме этого, мне разрешили позвонить им только один раз. Каждый месяц мне разрешалось тратить только 100 юаней на предметы первой необходимости, но их едва хватало. Родные часто приходили в тюрьму навещать меня, но охранники не разрешали мне свидания под предлогом того, что я нахожусь под «строгим контролем».

Тяжёлые травмы

После освобождения из тюрьмы я рассказала родным и друзьям каким пыткам подвергалась в тюрьме, что раскрыло много лжи, которую тюремные охранники рассказывали им, скрывая факты.

На следующий день после моего освобождения родные отвезли меня в больницу для осмотра колена, которое болело на протяжении двух лет. Врач сказал, что у меня порвался мениск, хрящ между берцовой и бедренной костями, и его можно восстановить только хирургическим путём. Врач также сказал, что травму можно обнаружить только с помощью МРТ (магнитно-резонансной томографии). Поэтому, когда охранники отвезли меня в больницу на компьютерную томографию, травму было не определить.

Открытое письмо мужа Цзинь Хун

Ниже приводится открытое письмо, написанное моим мужем, когда он добивался справедливости. Оно проливает свет на преследование с другой стороны.

Меня зовут Гао Пэншэн, в этом году мне исполняется 60 лет. Моя жена Цзинь Хун (56 лет) была арестована 4 декабря 2019 года Ли Юйбинем, сотрудником Отдела внутренней безопасности района Теси. 21 мая 2020 года прокурор У Вэйвэй из прокуратуры Теси предъявил ей обвинение, а 17 августа 2020 года судья Чжан Чжицян из суда Теси приговорил её к четырём годам лишения свободы. Никого из нас не уведомили о суде, и мы не получили копию приговора. Хун подала апелляцию, но судья Лю Дайюн из суда промежуточной инстанции города Шэньян постановила оставить в силе первоначальный вердикт. Хун перевели в тюрьму без нашего ведома.

Когда я впервые узнал о жестоких пытках и травмах Хун в июле 2021 года, то ещё до конца не понимал, что происходит. Когда я приехал в тюрьму, там мне незаконно отказали в свидании. И когда, наконец, через два с половиной года после ареста, преодолев все препятствия, я увидел жену в тюрьме, то был потрясён и убит её видом — это была старая, измождённая женщина, у неё не было сил говорить, и она хромала. Я и представить себе не мог, через какие муки она прошла за это время.

Чтобы добиться для Хун справедливости, я обращался в центр надзора за тюрьмами, административное бюро, на горячую линию государственного юридического консультирования, в Департамент юстиции провинции Ляонин, прокуратуру пригородного района Шэньян и другие соответствующие ведомства, но ни одно из них не предложило помощи.

Я подал жалобу в суд района Дадун, но судья Го Юй обманул меня, заставив отозвать моё заявление. Я позвонил руководителю Го, Ци Ликаю, но он сказал, что ему ничего неизвестно об этом деле. Я также подал жалобу в прокуратуру пригородного района Шэньян, но прокурор Чжу Юн проигнорировал её и отказался разговаривать со мной. Однажды я сам приехал в прокуратуру и всё-таки поговорил с Чжу. Он сказал мне, что расследование уже проведено и никаких нарушений закона не обнаружено. Тогда я подал жалобу на Чжу за неисполнение служебных обязанностей в апелляционную прокуратуру, и мне быстро ответили, что проблемы, указанной в моей жалобе, не существует.

Утром 30 октября 2023 года, узнав о расследовании, которое ведёт прокуратура в отношении нанесённых моей жене телесных повреждений, я отправился туда и потребовал предоставить копию отчёта, но меня никто не принял. Во второй половине дня мне позвонил прокурор Чжу и согласился встретиться со мной в тюрьме на следующий день.

При встрече Чжу отказался показать мне отчёт о травмах. У меня сложилось впечатление, что его совершенно не волнует это дело, и он пытается снять с себя всякую ответственность. Он также задавал вопросы, не имеющие отношения к делу, например, как я узнал о травмах жены, кто подготовил мне юридические документы и практикую ли я Фалуньгун.

Я не мог понять, почему Чжу задаёт мне эти вопросы, и чьи интересы отстаивает. Моя жена и родные и так много страдали, что он ещё хочет?

После разговора с Чжу я попросил администрацию тюрьмы показать мне отчёт о травмах Хун. Через час со мной пришли поговорить Лу Вэй, начальник отделения № 10, и охранница Ли камеры Ху. Они сказали, что не могут предоставить мне отчёт без письменного согласия прокурора.

Тюремные охранницы также сказали, что в то утро встречались с Чжу и возможно решили, что вообще не будут давать мне отчёт.

Тем временем Лу уже потребовала, чтобы родственники, которые приехали со мной в тюрьму, предъявили свои документы. Она сказала, что им не разрешается там находиться, если они не являются моими ближайшими родственниками. Я потребовал от неё предоставить юридические основания для такого заявления, но она не смогла ничем его подтвердить. Когда я спросил, как её зовут, она закрыла свой значок и ушла. Охранники были грубы даже с нами. Это подтверждает, что Хун в тюрьме, должно быть, подвергается гораздо худшему обращению.

Из-за психического расстройства я перенёс инсульт, из-за чего не мог работать. Я день и ночь переживал, подвергают ли Хун пыткам и сможет ли она благополучно вернуться домой.

Хотя путь к справедливости тернист, я ни за что не сдамся. Я считаю, что справедливость может прийти позже, но она непременно придёт! Я также верю, что добро будет вознаграждено, а зло наказано. Боги наблюдают за нашими действиями. Я надеюсь, что все добросердечные люди смогут протянуть руку помощи тем, кто в ней нуждается и все виновные будут привлечены к ответственности!

Предыстория. Что такое Фалунь Дафа?

Практика Фалунь Дафа (или Фалуньгун) была представлена общественности в 1992 году Учителем Ли Хунчжи в городе Чанчуне. Сейчас Фалунь Дафа занимаются более чем в 100 странах и регионах по всему миру. Миллионы последователей этой духовной практики, основанной на принципах «Истина, Доброта, Терпение» и включающей в себя пять медитативных упражнений, улучшили своё здоровье и характер.

Цзян Цзэминь, бывший глава Коммунистической партии Китая (КПК), испугался растущей популярности этой духовной дисциплины, увидев в ней угрозу для атеистической идеологии КПК, и 20 июля 1999 года издал приказ о преследовании Фалуньгун.

Веб-сайт Minghui.org подтвердил гибель нескольких тысяч практикующих Фалуньгун, которые лишились жизни в результате 24-летнего преследования. Предполагается, что фактическое число смертей намного превышает эти данные. Ещё больше практикующих Фалунь Дафа подверглись незаконному тюремному заключению и пыткам за свою веру.

Существуют конкретные доказательства преступлений КПК, связанных с насильственным извлечением органов у заключённых практикующих Фалуньгун, которых убивают с целью получения органов для трансплантации.

Под личным руководством Цзяна КПК создала «Офис 610», внеправовой орган безопасности, полномочия которого превышают полномочия полицейских и судебных органов. Единственной функцией «Офиса 610» является преследование Фалуньгун.

Источник: en.minghui.org