Клив Энсли, представитель организации Lawyers’ Rights Watch Canada, говорит о преступлениях КПК

В Афинах, Греция, 9 августа 2007 года стартовала Международная Эстафета Факела в защиту прав человека. Эстафета уже прошла по странам Европы, заставив задуматься всё международное сообщество. Спонсором эстафеты является Коалиция по расследованию преследований в отношении Фалуньгун (КРПФ).

Когда один из журналистов задал вопрос, сдержала ли коммунистическая партия Китая своё обещание улучшить ситуацию с правами человека в Китае, президент ведущей группы представителей КРПФ из Америки и Канады Клив Энсли (Clive Ansley) указал, что коммунистическая партия Китая не сдержала своего обещания. Он также заявил, что санкционированное КПК преступное изъятие органов у живых заключённых, последователей Фалуньгун с целью проведения операций по пересадке органов в Китае продолжается.

Более сорока лет Клив Энсли, правозащитник и адвокат, представитель группы Lawyers’ Rights Watch Canada, в рамках деятельности этой группы выступает в качестве «наблюдателя», осуществляющего контроль над положением в Китае. Он активно занимается изучением Китая и китайско-канадских отношений.

Четырнадцать лет он работал адвокатом в Китае. Господин Энсли является ведущим экспертом в области китайской юридической системы для целого ряда стран, включая Канаду, США и другие европейские страны. Он читает и говорит по-китайски и является экспертом по Китаю.

Даже нацисты в Германии не додумались до этого

Энсли сказал: «Совершенно очевидно, что коммунистическая партия Китая не только не сдержала своего обещания улучшить положение с правами человека, но злоупотребления в сфере прав человека в Китае стали ещё хуже, чем это было когда-либо в прошлом.

Интересно, что, когда мы начинаем обсуждать эту проблему с людьми, говорящими о правах человека в Китае, и они задают вопрос, улучшилась ли в Китае ситуация с правами человека или ухудшилась, всегда происходит одно и то же: очень часто говорящие начинают говорить о совершенно различных концепциях.

Когда я говорю, что ситуация в сфере прав человека в Китае никогда ещё не была такой ужасной, как сегодня, люди часто говорят: „Как же так, у нас уже больше нет уличных патрулей, и люди могут свободно пойти ночью в Хард-рок кафе или бары и другие места для развлечений. Сегодня существует много того, чего люди не имели прежде. Они (коммунистическая партия Китая) меньше контролируют повседневную жизнь людей, так что, конечно, ситуация изменяется к лучшему“.

Я бы согласился с ними, если бы это было то, о чём мы говорим, но я не так определяю понятие „права человека“.

Это верно, что сегодня люди имеют больше свободы действий в своей повседневной жизни, но это происходит потому, что коммунистическую партию Китая не беспокоят эти вещи. Она достаточно политически искушена и понимает, что если сегодня будут продолжать поддерживаться старые, существовавшие во времена Mao методы репрессий, когда за людьми подглядывали по ночам в их собственных спальнях и контролировали сугубо личные аспекты повседневной жизни, вынуждали принимать участие в политических кампаниях, маршировать со знаменами в руках и так далее…

КПК понимает, что люди сыты по горло всем этим, и коммунистическому режиму было бы не избежать народного бунта.

Компартия также поняла, поскольку она сама больше не имеет никакой идеологии, то ей нечего заботиться, если китайцы слушают так называемую „буржуазно — либеральную“ музыку, декадентскую музыку. Такие вещи коммунистических правителей не волнуют; единственное, о чём они заботятся, — это о поддержании своей абсолютной диктатуры власти.

Люди не станут организовывать восстание против правительства, если они в рамках разумного удовлетворены материальными вещами в своей жизни, если они могут купить авиабилет и поехать на праздник в Синьцзян. В этом смысле жизнь в Китае, конечно, вне всяких сомнений, улучшилась.

Когда я говорю о том, что ситуация с правами человека в Китае стала гораздо хуже, чем когда бы то ни было прежде, я говорю о вещах, которые, как мне кажется, несколько важнее, чем то, разрешают вам или нет пойти ночью в Хард-рок кафе. Когда мы говорим о том, что сегодня, несомненно, существуют десятки тысяч людей, которые живьём содержатся, как стадо.

Представляете, они „пасут“ этих людей. Их держат там живыми, чтобы убить, когда будет нужно, когда их органы понадобятся для продажи, чтобы обеспечить ими клиентов на международном рынке органов. Когда мы видим такое, о каких правах человека может идти речь? Как подобное правительство вообще может быть включено в сообщество наций? Дэвид Мэйтас и Дэвид Килгур в своём отчёте говорят: „Это новая разновидность зла’. Даже нацисты в Германии не додумались до такого!“»

Как адвокат, Клив Энсли, определяя понятие «права человека», занимает следующую позицию:
«Если люди не имеют свободы слова, нечего и говорить о правах человека. Если вы не имеете свободы слова, если вы не можете выступать против правительства, если вы не имеете свободы собрания, если вы не имеете свободы религии, то вы действительно не имеете никаких основных прав человека.

Да, вы можете пойти в Хард-рок кафе, можете пойти послушать джазовый концерт, можете посмотреть „рискованную“ демонстрацию мод, которая не что иное, как стриптиз. Хорошо, если вы именно это имеете в виду, когда говорите о правах человека, тогда вы видите прогресс в этой сфере.

Но положение в сфере основных прав человека ухудшилось. Смысл того, что я говорю о торговле органами, заключается в том, что, если в стране происходят такие явно отвратительные, далёкие от цивилизации вещи, как можно даже обсуждать тему улучшения ситуации с правами человека?»

Нет сомнения в том, что в Китае имеет место преступное извлечение органов

Клива Энсли спросили: «Что, если, как говорят некоторые западные граждане, изъятие органов у последователей Фалуньгун — это лишь пустые обвинения?» Или: «Что, если никакого изъятия органов, охарактеризованного Дэвидом Мэйтасом как „новая разновидность зла“, никогда не было, или… больше нет в Китае?»

На это он ответил: «В том, что это происходит, нет совершенно никаких сомнений, но давайте вернёмся к началу вашего комментария, потому что в своём вопросе вы затронули довольно много разных вещей. Начнём с ваших слов о том, что, возможно, всё, о чём пишут Дэвид Килгур и Дэвид Мэйтас, — лишь пустые обвинения.

Первое, что мне хотелось бы отметить, — это то, что у этих двух людей абсолютно безупречная репутация. Я могу сказать, что нет ни одного человека, за исключением членов китайского правительства, кто бы подверг нападкам их авторитет. Однако только хорошая репутация не означает, что обвинения верны, просто они обладают большой, абсолютно не подвергаемой никакому сомнению историей высоко принципиальных, квалифицированных в своём деле людей.

Оба они адвокаты, прекрасно тренированные в области сбора свидетельских показаний, проведения расследований и анализа свидетельских показаний и фактов. Они были привлечены к этому делу как независимые адвокаты, так что их надёжность вообще не подвергается сомнению.

Тогда остаётся лишь один вопрос, прочитали ли вы их отчёт. Я могу предположить, что, видимо, все западные критики Мэйтаса и Килгура не читали их отчёта. Я прочитал их отчёт целиком и полностью и считаю, что в нём представлено несметное количество доказательств. Как Дэвид Килгур и Дэвид Мэйтас, я сожалею, что мне пришлось прийти к этому заключению.

Мне бы самому хотелось прийти к заключению, что эти обвинения ложны и что ничего этого не происходит. Но я не думаю, что каждый, кто понимает положение дел в Китае, разбирается в трудностях, возникающих в таких делах, о которых иногда говорят: без дыма нет огня, и разбирается в фундаментальных принципах работы со свидетельскими показаниями… Я думаю, что любой человек, прочитав этот отчёт, может прийти лишь к одному заключению, что, как это ни печально, существует несметное количество подтверждений, приводящих к мрачному заключению, что всё это действительно происходит в Китае.

Вы видите, я очень осторожно подбираю мои слова, я не говорю „доказывают“. Хочу отметить одну важную деталь: я думаю, что любой человек, читая отчёт Килгура и Мэйтаса, неизбежно замечает, что ни о какой части упоминаемых ими свидетельств они не говорят, что это является доказательством происходящего. Они указывают на очевидное, что, когда людей убивают на операционном столе, вы не найдёте „огня“, вы не найдёте абсолютно неопровержимого доказательства каждого конкретного убийства.

Некоторые люди говорят, что пекинское правительство, например, смогло „замести“ следы в Су Цзя Туне (Su Jia Tun) — первом месте, где была обнаружена такого рода практика. Две или три недели спустя пекинское правительство предоставило нескольким представителям американского посольства возможность поехать туда — они посмотрели и сказали: „Мы не смогли найти никаких доказательств, что это происходит в этом месте“.

Да, некоторые люди сказали, что они не смогли найти доказательств, но у Пекина были две или три недели, чтобы тщательно скрыть все следы ко времени приезда американских инспекторов. Однако это не затрагивает даже поверхности существующей проблемы.

Если мы на минуту предположим, что это действительно происходит, что людей оперируют и прямо на операционном столе у них изымают органы, а они умирают, то что же какой-то инспектор мог ожидать там найти, даже если бы он прибыл туда в середине операции? Людей всегда оперируют в операционных больницах, там всегда много крови, есть и удаленные органы тела, люди умирают на операционных столах. Что же они надеялись там найти?

Теперь давайте посмотрим, что сделали Килгур и Мэйтас. У них в группе было несколько китайцев, которые сыграли роль пациентов, нуждающихся в пересадке органов. Они звонили в больницы в Китае и беседовали с врачами, говоря, что им нужны доноры-последователи Фалуньгун, потому что они слышали, что эти люди очень здоровые, ведут здоровый образ жизни, поэтому они хотели бы иметь донорами последователей Фалуньгун.

Они спрашивали врачей, были ли у них доноры из людей, практикующих Фалуньгун? В ответ некоторые врачи в китайских больницах отвечали, что да, у них именно сейчас много доноров, практикующих Фалуньгун. В других случаях ответ был, что да, мы их использовали, но в данный момент у нас их нет, однако вы можете позвонить в больницу в Гуан Чжоу (Guang Zhou), у них есть доноры, практикующие Фалуньгун. Или, что прямо сейчас у них их не было, но они могли бы их получить, если нужно. Или врачи отвечали, что они всегда используют живых доноров, что они не используют органы, изъятые у доноров с мёртвым мозгом.

У нас есть вебсайты больниц, хотя многие из них закрылись после того, как всё это было разоблачено. На вебсайтах они гарантируют, что могут найти совместимый орган в одних случаях в течение двух недель, в других — в течение двух дней. Это абсолютно невозможно, если у вас не существует хорошо отлаженная система.

У нас на Западе есть врачи, которые специализируются в операциях по трансплантации и по пересадке органов, и они вам скажут, что нет никакой возможности гарантировать, что вы за такое короткое время найдёте совместимую кровь, совместимую ткань у донора-добровольца. Любой человек на Западе, кто ищет орган для пересадки, обычно ждёт до 5 лет, и он может даже умереть прежде, чем когда-либо получит этот орган.

У нас на Западе на самом деле довольно много добровольных доноров. Но в связи с особенностью культуры китайцы очень редко соглашаются пожертвовать свои органы; это почти неслыханно. Китай — это самое маловероятное место на планете, где можно было бы найти добровольных доноров органов.

Так что же получается? Единственный способ поддерживать такое количество трансплантаций органов, выполняемых китайскими больницами, — это иметь в наличии огромное количество поставщиков органов с типом ткани и группой крови, занесёнными в компьютерную базу данных.

Как минимум, такая информация должна находиться в компьютере для того, чтобы, когда появится иностранный пациент, нуждающийся в почке, сердце или печени, и ему проведут все анализы, а полученные данные введут в компьютер, они смогут выбрать живого человека, которого сохраняют живым только для такого рода совместимости.

Из тела такого человека вынут все его органы и используют их для пересадки. Любой хирург по пересадке органов с Запада подтвердит, что проделать такое количество пересадок ни при каких других обстоятельствах просто невозможно.

Возвращаясь к Килгуру и Мэйтасу и их отчёту, изучая каждую деталь имеющихся свидетельств, они всё время делают упор на один и тот же вопрос: можно ли, опираясь на тот или иной отдельный факт, доказать, что всё это на самом деле происходит?

Доказать нельзя, но эти свидетельства намекают именно на это, и намёки эти чрезвычайно убедительны. После этого они переходят к следующей части свидетельских показаний и к следующей… Когда вы собираете все эти вещи вместе и соединяете их воедино, это не является доказательством в том смысле, что вы не можете выполнить химический эксперимент в лаборатории и тем самым доказать наличие определенной химической реакции.

Это не является доказательством в том смысле, как если бы существовала телевизионная съёмка того, как последователей Фалуньгун приводят в операционную и оперируют, но я думаю, что любой разумный человек, прочитав этот отчёт, останется убеждённым в том, что всё это действительно происходит в Китае».